Ледник Федченко, южная часть
Э. Шнайдер, K. Вин

(Шнайдер): В тот же день (19 августа), когда Борхерс и Вин отправились вниз по леднику Федченко для поисков прохода в "западные долины", мы с Алльвайном c той же целью пошли вверх. У нас в распоряжении также не было носильщиков, мы сгибались под тяжестью плотно набитых рюкзаков, но в конце концов мы были к этому привычны. Единственный раз в виде исключения нам удалось очень своевременно выйти из базового лагеря; образующиеся во второй половине дня бездонные ледниковые болота не только заставили поторопиться нас, но и осенили спешкой всех, кого это касалось. По тому же пути, который уже раньше был проложен к "Белому Рогу", мы достигли большого ледника. Сначала все получалось вполне хорошо, там и сям кто-нибудь вступал в лунку с водой, что в немалой мере способствовало взаимному развлечению. Однако при оценке расстояния мы основательно обманывались: всякий раз справа или слева опять выступал очередной отрожек, а цель снова отдалялась. Час за часом с потупленным взором мы рысью бежали друг за другом, а нам мерещились железные и автомобильные дороги. Таким образом проваливаться в болоте ледника и "колбаситься" через кальгаспоры при длительном упражнении теряет привлекательность новизны и оставляет одно лишь мучение.

С вершины "Белого Рога" было обнаружено широкое седло30 к югу от Высокого Танымаса. Между прочим, название этой удивительно красивой горы не вполне последовательно, так как она поднимается уже не из долины Танымаса. Тем не менее, оттуда она выглядела именно таким образом, и название осталось. В середине дня у подножия горы на узком скальном карнизе поблизости от ледникового болота на высоте 4950 м мы поставили нашу высотную палатку. После обеда мы поднялись на перевал высотой 5050 м и немного спустились на ту сторону, пока не смогли установить, что три ледника, стекающие с востока, юга и запада, сливаются в один цирк и текут на север, и таким образом относятся к бассейну той самой долины,31 в которой Алльвайн и Борхерс несколько дней назад уже побывали. Если долина Язгулема лежала далее к югу, и туда вообще существовал проход, то он должен был находиться где-то еще выше.

Ночью было неспокойно. Над нами прошли несколько гроз - первые, которые мы испытали на Памире. Штормовой ветер изо всех сил трепал нашу палатку, нам пришлось всю ночь следить, чтобы ее не сдуло с нашего постамента. Утром лежал свежий снег, вершины до самого ледника были застланы туманом. Как ни прекрасно выглядел теперь ландшафт нашей стоянки, все же мы не хотели вторую ночь провести вместо сна в вольных упражнениях. Поэтому мы сначала заботливо потрудились, построив из крупной осыпи склона площадку со всеми тонкостями, ветрозащитной стенкой, подложкой из мелкой щебенки, защитой от камнепада. К чему я целый год набирался опыта в качестве шахтера? Когда погода стала несколько налаживаться, мы пошли вверх по очень ровному и удобному в этом месте фирну ледника Федченко. Через несколько часов мы зашли в последний угол. Погода оставалась неустойчивой. Время от времени на нас налетали небольшие метели. В дальнем конце справа широкий проход32 ведет на юго-запад. Ледник сначала почти не понижается; но через несколько сотен метров превращается в дикий ледопад. Внизу мы увидели сквозь облака и туман угрюмую долину, мы предположили Язгулем. Какой-никакой желаемый обзор мы получили. Но пытаться пролезть здесь сегодня было бы в высшей степени неразумно. Поэтому мы вернулись назад к нашему старому высотному лагерю.

Когда к вечеру погода улучшилась, мы решили как бы отдохнуть от беготни по ледникам и взойти на Высокий Танымас. То, что он, вероятно, был 6000 м высотой, послужило дополнительной приманкой. 23 августа на заре мы вышли из высотного лагеря. Мы разведали подъем: с юга по фирновому склону до гребня к востоку от восточной вершины, и через нее на запад к главной вершине. Легко и быстро мы поднялись в кошках по крутому фирну до самого гребня за полтора часа. Теперь становящийся все более крутым гребень, ведущий на предвершину, причинял значительно больше трудностей (рис. 23). Большая поперечная расселина, прерывающая линию гребня, нас очень беспокоила еще до того, как мы дошли до ее подножия. Над нами на добрые 40 м нависал карниз, с него свисали длинные ледяные сосульки. Только одно слабое место было на этом неприступном бастионе: слева от края гребня наверху изгиб, а внизу фирновый конус, все еще почти отвесный. Предстояла тяжелая работа. Алльвайн, шедший там первым, вынужден был рубить множество ступеней и зацепок, с трудом мы продвигались вверх по крутой ледовой стене. Хотя выше тоже не было простого пути, все-таки по гребню и его левому склону, а в конце через короткое боковое ребро мы существенно легче поднялись на восточную вершину (3 часа от лагеря). Дальше следовал чудесный путь по узкому гребню, нам казалось, что мы едва связаны с землей. На южной стороне скальные стены, лишь изредка пересеченные ледовыми кулуарами. На севере огромные карнизы над заснеженной и так нашпигованной висячими ледопадами стеной, как мы редко видели при такой крутизне. У наших ног ледник Федченко, из множества боковых рукавов собирает он здесь свои ледовые массы, стекает на север и, поворачивая, исчезает за скальным отрогом. Вокруг венок из гор, на которые не ступала нога человека; из них особенно выделяются три, позже мы их назвали пик Фиккера, "Треуголка"33 и "Широкий Рог".34 На западе более низкие горы, между ними две большие долины; в них мы отчетливо распознали Язгулем и Ванч. На севере над несметным количеством вершин пик Гармо,35 на 1000 м выступающий из своего окружения, а совсем вдали справа белый, могучий, массивный Заалайский хребет. На длинном гребне скальные жандармы чередовались с карнизами. Затем путь преградила крутая ступень. Здесь у нас был выбор, остаться на гребне, или же обойти уступ справа косым подъемом по северной стене. Решающее значение имело состояние снега. На гребне он был сдут или уплотнен солнцем, на северном склоне был рыхлым и сыпучим. Мы выбрали более сложный, но менее опасный путь. Еще немного развлечения, и к обеду мы достигли главной вершины Высокого Танымаса. Было тепло и безветренно, как раз чтобы насладиться отдыхом на вершине. Спускались мы с южной стороны. Сначала до обрыва на гребне выше последней сложной фирновой стены, затем по ребру по сыпучим, но простым скалам, дальше удалось быстро съехать по снегу. Наконец, через седловину на вершину, и опять по снегу до плоских фирновых полей позавчерашнего перевала. Еще один короткий, но неприятный из-за раскисшего снега и большой жары участок, и мы были в нашем высотном лагере. Здесь мы оставили кое-какие вещи для следующего выхода, а затем, еще во второй половине дня, совершили утомительный переход до базового лагеря.

Рис. 23: Высокий Танымас 6000 м, с предвершиной, вид на запад.
Image 136-1

(Вин): Нашим очередным заданием был новый выход в верховья ледника Федченко. Из-за пока еще неподтвержденных сведений о несчастном случае с Кольхауптом в долине Бартанга Алльвайн сразу же спустился в Пыльный лагерь, чтобы привести все в готовность, если Кольхаупту потребуется его медицинская помощь. Таким образом, наш все еще внушительный караван, покинувший утром 26 августа Перевальный лагерь,36 состоял из Шмидта, Перлина, Шнайдерова, Толчана, Финстервальдера, Бирзака, Шнайдера и меня, а также 9 носильщиков. Единственной тяжестью, которую они должны были нести, была киноаппаратура. Переход по леднику показался нам бесконечным. Ледник был, наверное, 3 - 4 км в ширину, и только в 30 км впереди мы могли предполагать его конец. Мы вообще почти не замечали продвижения вперед, горный пейзаж перед нашими глазами оставался неизменным в течение многих часов. До лагеря "Высокий Танымас",37 по словам Шнайдера, должно было быть около 6 часов хода, при нашем обычном темпе мы, наверное, уложились бы в это время. Но это не удалось из-за невероятной медлительности носильщиков, большую часть времени они неподвижно сидели на снегу, ускорить их продвижение было никак невозможно, а Шнайдеров и Толчан в этом им не уступали. Таким образом, только вечером мы добрались до места, где собирались разбить лагерь, почти потрясенные тем, что вообще смогли туда дойти.

Теперь на юге перед нами лежала область главных истоков ледника. Три горы обрамляли эту наивысшую часть с востока. Самый северный - пик Фиккера 6726 м (рис. 24), далее "Треуголка" 6950 м,38 на которую мы уже напрасно пытались взойти с другой стороны (рис. 14), и "Широкий Рог" 6850 м39 (рис. 25), очевидно, уже находящийся на самом южном краю нашего фирнового плато. Здесь Финстервальдер отстал, он хотел начать свои работы с Высокого Танымаса, а затем продвигаться дальше на юг. Шнайдер с одним носильщиком еще рано утром отправился искать подходящую площадку для лагеря у подножия Широкого Рога. Наша остальная колонна приходила в движение снова очень медленно. Через относительно короткое время мы увидели, что носильщик Шнайдера возвращается назад. Шнайдер по дороге увидел с ледника, что значительно целесообразнее сначала обратить внимание на пик Фиккера, и выбрал площадку для лагеря на краю второго восточного бокового ледника,40 в верховьях которого стоит эта гора. То, что он не ушел дальше, оказалось очень кстати, так как пока подошли кинооператоры с носильщиками, наступил вечер. Здесь мы встали лагерем, примерно на 50 м выше ледового потока, лежавшего здесь у наших ног в виде совершенно однородного, без единой трещины фирнового поля, очень сюрреалистичный вид, а над ним глухие гранитные стены.

Рис. 24: Пик Фиккера 6726 м, вид с подъема на Широкий Рог.
Image 126

Рис. 25: Широкий Рог 6850 м (современное название - пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м), вид из верховьев ледника Федченко.
Image 135-2

На следующий день, 28 августа, в 530 мы с двоими русскими альпинистами Шмидтом и Перлиным отправились на восхождение на пик Фиккера и шли по ровному боковому леднику до начала западного гребня. Он ведет на вершину, отделенную перемычкой от основного массива горы. Сначала все шло гладко. По прекрасному фирновому полю мы поднялись до высоты гребня, затем было немного скал, а над ними голый лед, в котором кое-где пришлось рубить ступени. После прохождения еще одного скального пояса мы вышли наверх на пространные крутые фирновые поля, на которых связались и надели кошки. Теперь мы находились на высоте уже около 6000 м. При сложных восхождениях на таких высотах требуется хорошая высотная акклиматизация. К сожалению, наши русские приятели, которые поднялись в горы гораздо позже нас и еще не получали возможности привыкнуть к таким вещам, оказались здесь не в лучшей форме. Когда к тому же пошел снег, да еще и опустился туман, мы были вынуждены отказаться от вершины и повернули назад. В 5 часов дня мы снова спустились на ледник и через час были в лагере.

На следующий день, 29 августа, оба наших русских спутника пошли в разведку через перевал Язгулемский, а кинооператорам нужно было как можно быстрее возвращаться в базовый лагерь, так как в их отсутствии один таджик, чудак Алиханов, выпил весь их спирт, состоящий наполовину из денатурированного, впрочем, без того, чтобы это ему чем-нибудь навредило. Таким образом, наш лагерь остался полностью покинут, так как мы со Шнайдером в 530, еще раньше остальных, вновь отправились на пик Фиккера. Утром было реально холодно, термометр в лагере показывал -15o, к тому же ветрено, но день обещал быть превосходным. На этот раз мы хотели обойти гребень и подняться из южной ледниковой мульды по крутому ледовому кулуару сразу на седловину между предвершиной и массивом основной вершины (на рис. 24 левый гребень - это путь подъема).

В 730 мы подошли к подножию ледового кулуара на высоте 5400 м и надели кошки. Крутые ледовые кулуары диктовали темп. В нижней части еще было немного фирна. Затем пошел лед, который, однако, вследствие того, что днем в большую жару размягчался на солнце, а ночью снова застывал, имел хотя и гладкую, но очень неоднородную поверхность. Таким образом, всегда находилась менее наклонная поверхность, на которую можно было поставить ногу. При случае приходилось вырубать ступеньку. Перепад высоты до седловины составлял около 500 м. Половину мы преодолели в первые полчаса, на следующие 250 м, где крутизна льда сильно менялась, и приходилось искать дорогу, понадобился еще час, так что в 900 мы стояли на седловине на высоте почти 6000 м. За седловиной сначала простиралась довольно пологая местность. Там под защитой от ветра за освещенным солнцем камнем мы отдохнули, согрели на солнце ноги и фотоаппарат, у которого замерз затвор. Через час мы пустились в дальнейший путь. По нашей оценке, вершина должна была иметь высоту 6300 м, и, так как отсюда она не была видна, мы думали, что через 300 м лазания будем наверху. Однако вскоре выяснилось, что это было глубоким заблуждением. Сначала вообще не было возможности следовать линии гребня: страшные обрывы на южную сторону до самого низа. Таким образом, нам пришлось в глубоком снегу траверсировать северный склон по полкам, затем с большим трудом барахтаться в сыпучем рыхлом снегу наверх примерно до 6200 м. От 6200 до 6400 м шло приятное лазание по гладким блокам, которое, однако, на этой высоте все-таки несколько напрягало. Характерное плато, вздымающееся к небу, было первым, что мы приняли за вершину. Но хотя мы находились уже выше 6400 м, гребень тянулся вверх еще дальше и выше. Также и следующий выступ, которого мы достигли через полтора часа, частично по скалам, частично снова тропя по снегу, и с которого уже однозначно отходил отрог, выглядящий из долины как вершинные скалы, все еще не был вершиной. Только в 1530, после продолжительного пологого подъема мы достигли наивысшей точки, 6726 м.

Хотя мы оба изрядно выдохлись, все же в первую очередь мы посмотрели на восток и на юг - на ледник Музкулак41 и на "Треуголку".42 Нам стало ясно, что о подъеме со стороны Федченко речь не идет, и что единственную возможность подъема мы погребли в лавине под ее гребнем. Поэтому мы обратили внимание на третью вершину - "Широкий Рог".43 Спуск до седловины 5900 м прошел быстро, так как теперь мы могли спускаться по глубокому снегу просто прямо вниз. Однако ледовый кулуар показался нам слишком крутым для спуска, тем более, что сейчас, во второй половине дня поверхность была довольно мягкая и ненадежная. Поэтому мы решили спускаться по западному гребню, по которому в предыдущий день уже почти подошли под предвершину. Сначала надо было преодолеть примерно 100 м подъема до вершины этого гребня, затем шел участок острого, как нож, ребра, сильно пересеченного карнизами, который стоил нам большого труда и 45 минут времени, и наконец мы оказались на нашей вчерашней тропе. Еще за час мы легко спустились вниз. В высотном лагере мы встретили Алльвайна, который сегодня за один переход поднялся сюда от Верхнего лагеря Танымас. Он встретил Толчана и по его описаниям нашел наш лагерь. Ехать к Кольхаупту ему больше не было необходимости.

30 августа мы шли только до следующего скального отрога Широкого Рога. Здесь мы обнаружили в совсем незаметном углу между известняковой стеной и льдом тесное ущелье с грудой гальки и замерзшим озерцом - великолепная площадка для лагеря, 5280 м. Весь процесс длился всего несколько часов, так что этот день для нас обоих мог считаться заслуженным днем отдыха. Погода была плохая, все в мрачных тонах, время от времени шел снег.

Мы хотели обойти нижнюю часть северо-западного гребня "Широкого Рога" с юга и по крутому льду выйти на седловину непосредственно перед основным массивом. Начало подъема в принципе складывалось совсем как на пике Фиккера. Мы втроем отправились в путь в 530, полчаса шли по леднику на юг, затем за 2 часа по крутому, большей частью голому льду с набором высоты 800 м поднялись на ровный участок гребня за предвершиной. Подавляюще действует здесь стена соседней "Треуголки" - могучая вереница плит из желтого известняка, большая часть которой покрыта маленькими висячими ледниками. К сожалению, наше восхождение проходило целиком с северной стороны, снег был сыпучий и глубокий, пахать по нему вверх было утомительно. Мы старались по возможности выбирать путь по скалам, но также и они были очень сложны и сильно заснежены. Около 2 часов дня мы внезапно попали в густой туман, без того чтобы погода перед тем демонстрировала какие-либо угрожающие признаки. Продвижение вперед по крутому вершинному куполу, а мы могли находиться на высоте около 6500 м, стало от этого еще труднее. Так как крутым снежным склонам, которые в тумане быстро терялись из виду, доверять было нельзя из-за опасности сорвать снежную доску, тропить по снегу вдоль скал было весьма напряженно.

То, что нам в тумане вообще не было видно, где мы находимся, и как далеко еще до вершины, приводило к значительной опасности, и очень много энергии потребовалось, чтобы преодолеть именно последнюю пару сотен метров. Когда мы, наконец, взошли на напоминающий вершину фирновый купол, облачность на юге внезапно разорвало, и мы увидели в нескольких метрах к востоку от нас наивысшую точку, 6850 м. Термометр показывал -18o, что было очередным доказательством того, как быстро там температура понижается с высотой. Вскоре видимость на юге снова закрылась, мы еле успели сделать еще несколько снимков. К сожалению, мы не могли в полной мере использовать наше благоприятное местонахождение для прямо-таки идеального вида на все долины, лежащие к югу от края верхнего фирнового плато. Наши следы вели по снегу прямо вниз, как по струнке, только один раз нас немного задержал небезопасный надув. Вскоре мы вышли из тумана. Малоприятен был еще 500-метровый ледовый склон в самом конце, который требовал максимальной осторожности и очень сильно напрягал колени (путь подъема виден на рис. 25 слева). В 1830 мы вернулись к своей палатке изрядно уставшими, и я не припомню, чтобы когда-нибудь за всю экспедицию спал так крепко, ни разу не просыпаясь, как в эту ночь.

Опять прошла почти неделя, как мы не были в базовом лагере; на следующий день, 1 сентября, мы хотели туда вернуться, 30 км по бесконечному леднику. Это получилось относительно неплохо. Алльвайн большими шагами спешил вперед, и уже через 3 часа мы прибыли в лагерь Высокий Танымас. Мы встретили там Финстервальдера со свежим провиантом и кучей почты, которая пришла с каким-то вспомогательным караваном с Кара-Куля, где регулярный почтовый курьер оставил ее на Памирском посту, затем в Пыльный лагерь, в Верхний лагерь Танымас и, наконец, с носильщиком в наш высотный лагерь, на высоту почти 5000 м. Отсюда было еще немного больше 5 часов хода. По дороге мы догнали Шмидта и Перлина, которые довольно далеко спустились по ледопадам на ту сторону перевала Язгулемского, но из-за полного отказа их носильщика - того самого, который принял спирт, не смогли спуститься до самого низа. Вместе с ними мы прибыли в 6 вечера в базовый лагерь. Очень характерны слова, которыми завершается эта часть в моем дневнике: "Ну, теперь 2 дня отдыха!"



Примечания

...30
Перевал Абдукагор (2А)
...31
Абдукагор
...32
Перевал Язгулемский (2Б)
...33
Dreispitz, пик Революции 6940 м
...34
Breithorn, пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м
...35
Пик Коммунизма 7495 м
...36
Перевальный лагерь находился в долине Танымаса у языка ледника Танымас-4
...37
Лагерь "Высокий Танымас" находился на северном краю плато перевала Абдукагор
...38
Пик Революции 6940 м
...39
Пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м
...40
Ледник Снежный
...41
Ледник Грумм-Гржимайло
...42
Пик Революции 6940 м
...43
Пик 26 Бакинских Комиссаров 6834 м
Георгий Сальников, sge@nmr.nioch.nsc.ru
г. Новосибирск, 2012-2014 г.